Личная анкета Rusel Pliga

Примечательный факт-мой рост 183см. Создан для противоположного пола!тяжелые капли-снежинки, шлепают-ляпают в огромные черные кремлевские окна, злобствуют, а Сталина достать не могут. Не пробить им стен твердокаменных, не проломать стекол - тут такие стекла, что их и пулей бронебойной не прошибешь. Свисти же, ветер, в кремлевских трубах, злобствуй, как враг в расстрельной лефортовской одиночке! Тихо и тепло у Сталина. Спит Москва. Сталин не спит. По углам кабинета мрак. Но теплый мрак. Добрый. Приветливый. На столе рабочем - лампа зеленая, и на маленьком столике журнальном - тоже лампа зеленая: два островка

ТренажёркаЛужи он больше не обходит. Незачем. Ветер давно унес шляпу, а дождь вымочил его до последней пуговицы, до последнего гвоздика в башмаках. Вымочил сквозь плащ и пиджак. Вымочил так, что носовой платок в кармане - и тот выжимать надо. Хлещет дождь, а он идет сквозь ветер и воду. Он идет всю ночь, весь день и снова ночь. Вымок он не только сверху вниз от макушки до пояса и ниже, но и снизу вверх - от подошв до пояса и выше. Обходи лужи, не обходи - без разницы. Он идет из темноты в темноту. Он идет, нахохлившись, голову - в воротник. Отяжелел воротник. Пропитался. С воротника за пазуху - струйки тоненькие. Если шею к воротнику прижать, то не так холодно получается. Вот он шею и прижимает к воротнику, согревая и ее, и воротник. Ветру показалось мало одной только шляпы, потому норовит он еще и плащ унести. Терзает ветер сразу со всех четырех сторон. Нездешний ветер. Скандинавский. С запахом снега. Потому холодно. Потому зубы стучали-стучали, да и перестали: скулы судорогой свело, не стучат больше зубы.

КАМЕДИ- А кто он по национальности, этот самый Рудольф Мессер? - Он объехал весь свет. В любой стране - свой, везде - дома, любой язык ему родной. Происхождения он - темного. Последние месяцы живет в Берлине, но немцы его немцем не считают. - Кем же его считают? - Поляком. - А поляки кем его считают? - Русским, товарищ Сталин. - В этом случае, кем же его считают русские? - Чистокровный немец.

"Сто лет одиночества"У огромных афиш "Рудольф Мессер - чародей" кое-где углы оторваны. Люди рвали, и ветер с дождем. И по огромным афишам то там, то тут - небольшие совсем афишки глянцевые: на алом фоне то же лицо, те же магнитного блеска глаза, только текст другой: "Рудольф Мессер - враг народа и фатерланда". А под портретом - цифра: единичка и много нулей. Усмехнулся вымокший: дорого в гестапо людей ценят.

DanceДождь тоже не здешний, не берлинский. Длинные перезревшие капли с кристалликами внутри. Капли - не типа бум-бум, а типа ляп-ляп. По черным стеклам домов так и ляпают. А попав под ноги - шелестят капли, похрустывают. И только пропитав ботинок и отогревшись слегка, в обыкновенную воду те капли превращаются и чавкают в ботинках, как в разношенных насосах: чвак-чвак. Тяжелые, набрякшие штанины облепили ноги. Вода со штанов ручейками - какой в ботинок, какой мимо. А из мрака на него - страшные глаза: "Рудольф Мессер - чародей". 2.

"let me see you Stripped"холодный дождь шлепал по Сталину. Не барабанил, а именно шлепал, потому как
капли были с кристаллами. Тогда Сталин рвался, как волк, рвался из западни и
мечтал вырваться, уйти от погони, а еще мечтал о теплом очаге, о сухих
башмаках, о бутылке старого кавказского вина и хорошем остром шашлыке, чтобы
рот горел. Тогда же мечтал он о холодном дожде со снегом, о пронизывающем до
костей ветре, только чтобы он, Сталин, при этом был под крышей у печки, а
дождь чтобы ляпал по стеклам и ветер чтобы свистел соловьем-разбойником в
трубе...
Сбылась мечта: никто больше за Сталиным не гоняется. Передушил Сталин
всех, кто за ним когда-то гонялся, и всех, кто не гонялся, но мог бы
гоняться. Свистит-ревет над Москвою ветер, из бездонной темноты валят валами